Неточные совпадения
Неужели это прекрасное чувство было заглушено во мне любовью к Сереже и желанием казаться перед ним таким же молодцом, как и он сам? Незавидные же были эти любовь и желание казаться молодцом! Они произвели
единственные темные пятна на страницах моих детских
воспоминаний.
Захар не старался изменить не только данного ему Богом образа, но и своего костюма, в котором ходил в деревне. Платье ему шилось по вывезенному им из деревни образцу. Серый сюртук и жилет нравились ему и потому, что в этой полуформенной одежде он видел слабое
воспоминание ливреи, которую он носил некогда, провожая покойных господ в церковь или в гости; а ливрея в
воспоминаниях его была
единственною представительницею достоинства дома Обломовых.
Если было в горьких
воспоминаниях Илюшечки нечто самое горьчайшее, то это именно весь этот эпизод с Красоткиным, бывшим
единственным другом его и защитником, на которого он бросился тогда с ножиком.
Все мы так тогда думали. Он ждал дочь всеми желаниями своего сердца, но он ждал ее одну, раскаявшуюся, вырвавшую из своего сердца даже
воспоминания о своем Алеше. Это было
единственным условием прощения, хотя и не высказанным, но, глядя на него, понятным и несомненным.
Единственным светлым
воспоминанием этого периода его жизни был вечер, проведенный вместе с Агнушкой на минерашках, причем они сообща отлично надули Иону, сказав ему, чтоб он ожидал их на Смоленском кладбище.
Единственным плодом от этой кипучей деятельности остались только захватывающие
воспоминания о том, что и как он, Перекрестов, ел в Яффе, в Сан-Франциско, в Шанхае, в Кадиксе, в Бостоне, в Каире, Биаррице, Ментоне, на острове Уайте и т. д.
Потом начались рассказы про дворовых девок: скольких она сама «заставала», скольких выслеживала при помощи доверенных лиц, и преимущественно Улитушки. Старческая память с изумительною отчетливостью хранила эти
воспоминания. Во всем ее прошлом, сером, всецело поглощенном мелким и крупным скопидомством, сослеживание вожделеющих дворовых девок было
единственным романическим элементом, затрогивавшим какую-то живую струну.
И старость, и немощи, и беспомощность положения — все, казалось, призывало ее к смерти, как к
единственному примиряющему исходу, но в то же время замешивалось и прошлое с его властностью, довольством и простором, и
воспоминания этого прошлого так и впивались в нее, так и притягивали ее к земле.
Затем он упрекал ее мужа в недальновидности: не покупает домов, которые продаются так выгодно. И теперь уж Юлии казалось, что в жизни этого старика она — не
единственная радость. Когда он принимал больных и потом уехал на практику, она ходила по всем комнатам, не зная, что делать и о чем думать. Она уже отвыкла от родного города и родного дома; ее не тянуло теперь ни на улицу, ни к знакомым, и при
воспоминании о прежних подругах и о девичьей жизни не становилось грустно и не было жаль прошлого.
Он порывисто и крепко обнял ее, осыпал поцелуями ее колени и руки, потом, когда она что-то бормотала ему и вздрагивала от
воспоминаний, он пригладил ее волосы и, всматриваясь ей в лицо, понял, что эта несчастная, порочная женщина для него
единственный близкий, родной и незаменимый человек.
Вот
единственная цель и значение очень многих (большей части) произведений искусства: дать возможность, хотя в некоторой степени, познакомиться с прекрасным в действительности тем людям, которые не имели возможности наслаждаться им «а самом деле; служить напоминанием, возбуждать и оживлять
воспоминание о прекрасном в действительности у тех людей, которые знают его из опыта и любят вспоминать о нем.
С этой же минуты он окончательно делается продуктом принявшей его среды. Являются особенные обряды, своеобразные обычаи и еще более своеобразные понятия, которые закрывают плотною завесой остальные обрывки
воспоминаний скудного школьного прошлого. Безазбучность становится
единственною творческою силой, которая должна водворить в мире порядок и всеобщее безмолвие.
Пришел батюшка. В обоих отделениях первого класса учил не свой, гимназический священник, а из посторонней церкви, по фамилии Пещерский. А настоятелем гимназической церкви был отец Михаил, маленький, седенький, голубоглазый старичок, похожий на Николая-угодника, человек отменной доброты и душевной нежности, заступник и ходатай перед директором за провинившихся почти
единственное лицо, о котором Буланин вынес из стен корпуса светлое
воспоминание.
Единственной отрадой выбывших из строя отставных людей были их ежедневные встречи во время предобеденного генеральского гулянья, когда они могли поделиться и своими
воспоминаниями, и надеждами, и горестями. Эти встречи отравляла только мысль о том, кто первый не выйдет на такую прогулку…
Глафира при этом
воспоминании даже вся покраснела, сжала кулаки и, скрипнув зубами, почувствовала неодолимое и страстное желание впиться своими пальцами в его шею и задушить его, как она едва этого не сделала полгода тому назад в Москве, при
воспоминании, что он не только убил душевно ее самое, но и старался физически убить Подозерова,
единственного человека, чья нравственная чистота влекла ее порой к примирению с оскорбленным ею и отворачивающимся от нее человеческим миром.
— Даже в такие минуты вы решаетесь говорить ложь, — сказал он своим обыкновенным голосом. — У вас нет ничего святого! Послушайте, поймите меня… В моей жизни вы были
единственной привязанностью. Да, были вы порочны, пошлы, но кроме вас в жизни я никого не любил. Эта маленькая любовь теперь, когда я становлюсь стар, составляет
единственное светлое пятно в моих
воспоминаниях. Зачем же вы затемняете его ложью? К чему?
При
воспоминании о ней светлая улыбка озарила лицо умирающего. Живо вспомнилась ему минута разлуки с этим, тогда
единственным любимым им существом. Ему пошел одиннадцатый год, и отец повез его в Москву, в гимназию.
Княгиня лишь порой вспоминала деревянный крест в отдаленной аллее тамошнего сада, но это
воспоминание уже утратило свою острую горечь и появлялось лишь при редких посещениях Дарьи Васильевны Потемкиной,
единственного лица, являвшегося в княжеском семействе представительницей его грустного прошлого.
Вдруг эти
воспоминания окрашивались кровавым цветом — труп убитого у ее ног несчастного Костогорова восставал в ее памяти, а за ним все последующие
воспоминания: сцены с мужем, выезд из Петербурга, разлука с
единственным сыном, — ложились на ее душу свинцовою тяжестью.
— Нет, княжна, вы не будете так жестоки сегодня, чтобы прогнать меня скоро, я, напротив, хотел именно просить вас удлинить это свидание перед долгой разлукой. Оно будет для меня
единственным светлым
воспоминанием о Петербурге, когда я буду вдали от вас.
Тютчев был забыт, а
воспоминание об этом «вероломном мужчине», как мысленно называла его Салтыкова, за последнее время было почти
единственною причиною ее дурного расположения духа, так сильно отпечатывавшегося на спинах, лицах и других частях тела ее несчастных дворовых.
Предательский ноготь,
единственное различие между дочерьми одного и того же отца, в руках графа Свянторжецкого не мог быть орудием, так как рассказ из
воспоминаний его детства, несомненно могущий быть подтвержденным старыми слугами княгини Полторацкой, должен был обнаружить и его собственное самозванство.
Трагического в этих развязках никогда не было. Благодаря такту, сердоболию и щедрости Степаниды Васильевны все эти дела устраивались мирно и ладно, ко всеобщему удовольствию всех мало-мальски близких к девушке лиц. Исключение составлял
единственный случай с пятнадцатилетнею крестьянскою девочкою, занявшей особенно сильное положение в сердце Вишневского и оставившей ему сына и неприятный след в его
воспоминаниях.